|
|||||||||||||||||||||||||||
| Сумерки футбола.
В 70-х мы отстали, возможно, навсегда |
|||||||||||||||||||||||||||
ПЕЧАЛЬНОЙ ПРЕЛЮДИЕЙ черного десятилетия советского футбола стал чемпионат мира 1970 г. в Мексике. Четвертьфинал с Уругваем, не бог весть какая команда, ноль-ноль, дополнительное время, и вот за несколько минут до конца уругвайский игрок вроде бы выпускает мяч за линию наших
И в том же 70-м чемпионом, после дополнительного матча и переигровки становится, ЦСКА, ведомый Валентином Николаевым, весь состав команды вместе с тренером оказывается в сборной Союза и более того, он, ЦСКА, оказывается сборной Союза – и печаль, печаль, слезы... Потом чемпионом становится провинциальная “Заря”, история повторяется, сборная пополняется игроками из Луганска, неплохими, но недостаточными, едут в Бразилию... По подсчетам известно журналиста Льва Филатова, в 1970 г. в футболках сборной СССР выходило на поле 29 человек, в 1971-м – 36, в 1972-м – 51 (28 из них впервые), в 1973-м – 28, в 1974-м – 21 всего в трех матчах. В 71-м закончил играть Лев Яшин, прощальный матч в Лужниках, перчатки переданные Пильгую, маркировка конца целой эпохи. Сознание, душа не привыкали. Еще помнились двукратная победа над чемпионами мира немцами в 50-х, олимпийская победа 1956-го, и финал Кубка Европы на Парк-де-Пренс в Париже в 60-м, и то, что Бескова сняли за второе место на следующем чемпионате Европы, когда в Испании проиграли только один матч, испанцам, хозяевам, и четвертое место на чемпионтае мира в Англии в 1966-м... Наконец, по итогам 1967 г. еженедельник “Франс футбол” отвел “якушинской” сборной СССР (уже со Стрельцовым и еще с Численко) первое место в Европе. В 1973-м старшим тренером становится Евгений Горянский, планы амбициозные, сыграть на своем поле с тремя сильнейшими сборными мира – Бразилией, ФРГ и Англией – на людей посмотреть и себя показать; играют, все три матча проигрывают, дома, с одинаковым счетом 0 – 1, и амбиции растворяются с пыли разочарований... На чемпионат мира 1974 г. наши не попадают. Судьба распорядилась так, что нам надо было сыграть стыковой матч со сборной Чили, а там к власти только что пришла хунта, убит президент Сальвадор Альенде... Мы ехать в Чили и играть на стадионе, превращенном то ли в концлагерь, то ли в фильтрационный пункт, отказались, что еще можно было понять, потребовали перенести матч на нейтральное поле, в чем тоже был некоторый резон, но перед этим зачем-то сыграли с чилийцами у себя в Лужниках. Помню, как мы с отцом сидели на трибуне и смотрели блеклую, ни на что не похожую, почти без голевых моментов игру нашей команды. Чемпионат 1974-го выиграли немцы, говорили все о голландцах, и словосочетание “тотальный футбол” не сходило с уст. Помню, как я сидел у телевизора 4 июля 1974 г., и запомнил этот финал на всю жизнь, потому что накануне, в субботу, я женился. Мы сидели с женой и ее братом, пили пиво и с несколько тяжелой головой после прошедшей накануне свадьбы... ПОКА ТАМ, в европах, толковали о тотальном футболе, наши команды стали подлейшим образом сговариваться, в футбол не играть, и как умудренные опытом шахматные гроссмейстеры, соглашаться на ничью еще до матча. Газеты и чистые душой болельщики взвыли. Над проблемами ничейной смерти футбола, как во времена Капабланки, бились лучшие административные умы. Федарация измысливала меры и, кажется, дело дошло до создания комиссии, которая должна была определять, по-настоящему команды играют или понарошку. Наконец, придумали: послематчевые пенали при ничьей. Кто выигрывал эту серию, получал заветное очко, кто проигрывал, не получал очков вовсе. Средство против договорных игр почти совершенное, исключавшее дипломатические
Публика смеялась и негодовала. Наконец, футбольные власти дрогнули, и придумали нечто новое, но, по большому счету, для нашего общества, общества лимитов и дефицита, традиционное: лимит ничьих. Ощущение того, что неладно что-то в датском королевстве присутствовало, ощущался некий кризис и вырабатывались меры выхода из кризиса. Лимит ничьих – впервые в 1978 г. Потом был год 1979-й, 1980-й… Затем маразм протянулся в 80-е: 1981, 1982, 1983, 1984 год... Давать три очка за победу и очко за ничью – казалось слишком революционным. Но сначала распилили надвое (весна – осень) чемпионат 1976 г.: в интересах сборной (которую тогда представляло киевское “Динамо” в полном составе), готовящейся к Олимпийским играм. ЖЕРТВЫ БЫЛИ напрасны: в Монреале ведомая Лобановским сборная проиграла в полуфинале сборной ГДР, и заняла третье место. Давид Кипиани просидел весь турнир на скамейке запасных. И на чемпионат 78-го мы не попали: не прошли группу. Уели нас, кажется, венгры. Низшей точкой падения, знаковым, символическим событием стал вылет в 1976 г. из высшей лиги московского “Спартака”. Олимпийский год, осенний однокруговой чемпионат, и вот “Спартак” ведомый молодыми тренерами Хусаиновым и Крутиковым, “Спартак”, в котором появились бог знает какие игроки и откуда, плавно, но неуклонно опускается вниз, в зону вылета. Все его конкуренты решают свои проблемы, а “Спартак”, несмотря на отчаянную помощь судей в последних играх (памятный матч с “Шахтером” вытянул за уши судья, два пенальти, из которых деморализованный “Спартак” сумел забить лишь один – Гладилин), – канул.
Так жутко пострадавший “Спартак” пригласил коренного динамовца Бескова, и тот, получив благословение московского горкома партии и министра внутренних дел, граничившее с приказом, принял тонущую команду и вывел ее в высшую лигу, а через год, в 1979-м, стал чемпионом СССР. Подвел черту под черными 70-ми провал на олимпийском турнире по футболу 1980 г. в Москве, турнире любительского уровня, где играли, кроме нас, всего две приличные сборные: ГДР и Польши. Тогда, напомню, в Олимпийских играх могли участвовать лишь номинальные любители, а тут еще и бойкот... Опять, как в Монреале, поражение в полуфинале и третье место, не принесшее радости. И это два наших лучших тренера – Лобановский и Бесков. Серия очень советских скандалов: Ахмед Алескеров, с которого были сняты звания заслуженного тренера трех республик: Украины, Азербайджана и Таджикистана. Административные наказания. В 1973 г.: уволили из “Локомотива” выдающегося тренера М.Якушина по статье КЗоТа: недостаточная квалификация. “Дело Колотова”. Игрок дебютировал в сборной СССР в 1970 г. Перед сезоном 1971 г. его пригласили в Киев и в две московские команды, и он как будто согласился играть во всех трех. Наказали, дисквалифицировали, потом простили, слава богу... В 79-м разбился “Пахтакор”. Луч света в темном царстве – победа киевлян в Кубке кубков и затем Суперкубке в 1975 г. Но он мог осветить только узкую полоску советской земли, и свет этот угасал по мере удаления от столицы Украины. Визуальный образ футбола 70-х, контур, стиль: трусы в обтяжку и баки пониже висков у футболистов. ДА, ЛУЧШЕ БЫЛО БЫ не вспоминать. Именно в 70-е мы отстали в футболе, и возможно, навсегда. О прочем я уже не говорю. И что совершенно непонятно – игроки-то были замечательные! И тренеры неплохие. И народ, что ни говори, футбол любил, на стадионы ходил... Наш футбол 70-х был, как машина “Жигули”: неплох – для нас, пока мы здесь, внутри, наедине сами с собой, и даже желанен, и очень бледен, когда рядом с ним ставили что-то настоящее, какой-нибудь западный автомобиль. Какой-то был глобальный дефект в системе. Застой – это не что-то аморфное, абстрактное. Это некий метод организации и функционирования самых разных сегментов общества и общества в целом. Хотя, конечно, тупо и прямолинейно проецировать начинавшуюся социальную стагнацию (“эпоха застоя”, псевдоним брежневских времен) на ситуацию в спорте – это очень примитивная социология, дурной тон, монистическое, в худшем смысле, понимание истории. Было ощущение, что мы все время упирались (и упираемся) в какую-то стену. Трогать ее было страшновато. С одной стороны, “стена, да гнилая – ткни и развалится”, а с другой стороны – а если рухнет вместе с домом!? И ощущаем собственный дебилизм, и несмотря ни на что действуем в соответствии с ним, не “как лучше”, а “как всегда”. Кукуруза на Вологодчине – джинсы по чекам в “Березке” – дубленки только передовикам комсомольских строек – лимиты ничьих и послематчевые пенальти – изучение в футбольных командах постановления ЦК “О дальнейшем улучшении политико-воспитательной, идеологической работы” – антиалкогольная кампания – сигареты и водка по талонам – все это строки из одной песни, написанной рукой какого-то шкодливого, но крайне высокопоставленного дебила... Труд игрока по сравнению с трудом западного профессионала не стоил почти ничего – но в этом ли причина причин? В конце концов, и труд нашего инженера, конструктора космических кораблей, космонавта по сравнению с их западными коллегами тоже мало чего стоил – а ведь летали же, до последнего времени не уступая американцам, не говоря о всех прочих. И не пускали игроков в зарубежные команды, лишали стимулов, как студентов и профессуру, работающих на овощных базах, – но ведь и других не пускали. Что, физиков или скрипачей или хоккеистов или фигуристов пускали? Шахматистов? Разве что на постоянное место жительства, вылив ушат помоев за шиворот и обложив в правдивых наших газетах. Или пропала некая уверенность? Вера в избранность, в то, что мы – самые-самые? Тогда почему она у хоккеистов не пропала? Нет, не просто все это, не просто... Зато теперь, на излете 90-х, все ясно. Ясно, почему мы такие бесталанные, невезучие, беспобедные: потому что мы – бедные. И проигрываем богатеньким закономерно, логично, правильно. Важно все верно понять и все верно самим себе объяснить. Зато когда вдруг выигрываем, то радуемся неимоверно, воспринимая это как символический акт, инверсию статусов: последние, бедные, сирые становятся первыми... Только — почему мы все время такие бедные? Вот в чем вопрос... На поле ЦСКА. Удаление. Играет "Спартак". Прорыв Михаила Булгакова. Форвард "Спартака" Александр Пискарев. Бакенбарды по моде 70-х. Фото: Сергей Королев |
|||||||||||||||||||||||||||
