|
||||||||||||
| “Зенит” 1943 года.
Заметки о футболе военных лет |
||||||||||||
КОМАНДА ЗАВОДА № 8 До войны “Зенит” был не бог весть какой командой: в 1940 г. – десятое место в чемпионате СССР, а ранее бывали времена и похуже. В войну команда “Зенит” была эвакуирована из осажденного Ленинграда в Казань. Там игроки были забронированы за одним из авиационных заводов, имели возможность тренироваться и играть, но, естественно, не в серьезных соревнованиях. Вообще в войну многие футболисты, особенно старшего поколения, оказались в эвакуации, а игроки ЦДКА и “Динамо”, которые были военнослужащими, в большинстве своем несли службу патрульную, караульную. Часть, где служил Константин Бесков, патрулировала в Лефортове (вообще, многие динамовцы служили в войсках НКВД и подчиненных этому ведомству частях особого назначения), армейцы охраняли наркомат обороны и Генеральный штаб. В футбол не играли, не до того было. Надо сказать прямо: страна берегла своих ученых, музыкантов, кино- и театральных актеров и режиссеров, выдающихся спортсменов. Хотя некоторые известные игроки были на фронте и, что называется, полной мерой хлебнули военного лиха. В 1943 г. костяк “Зенита” возвратили с востока и направили в подмосковный Калининград. В этом районе тогда находились многие стратегически важные военные предприятия, в том числе и знаменитое КБ генерал-полковника Василия Грабина. (из этого научно-оборонного комплекса вырос знаменитый космический центр, ныне Ракетно-космическая корпорация им. С.П.Королева “Энергия”). В 1941 г. КБ Грабина создало лучшую в мире танковую пушку ЗИС-6 за 38 дней – наверное, абсолютный мировой рекорд. Пушки Грабина стояли на танках КВ, Т-34, самоходках и кораблях... Поэтому во время налетов немецкой авиации Калининград охранял дислоцируемый здесь же авиаполк, а зенитки стояли даже на крыше одного из домов... Возвращение “Зенита” было знаковым актом, фиксацией необратимости перелома в войне, изменения вектора движения – не с Запада на Восток, а с Востока на Запад. И, естественно, не только футбольных команд. Между прочим, одновременно с командой “Зенит” поздней весной 1943 г. в Болшево переместили из Нижнего Тагила авиазавод № 455. Приехавшие с Урала ленинградцы (до войны завод базировался в Ленинграде) первым делом начали корчевать пни и сажать картошку. Местные подсмеивались над ними и говорили, что из картошки, посаженной 1 июня, ничего не вырастет... “Зенит” забронировали за заводом № 8. Игроки получили рабочие карточки и возможность питаться в заводской столовой. “Восьмой завод”, где делали артиллерийские орудия, осенью 1941 г. начали было эвакуировать, отправили на восток несколько эшелонов, где была большая часть оборудования, прессы, станки, но затем пришел приказ – эвакуацию остановить, открыть оружейно-пулеметные мастерские. Рабочие и учащиеся заводского ремесленного училища ремонтировали оружие, провозимое с близкого фронта, часто со следами засохшей крови – как известно, после боев специальные команды собирали оружие убитых и раненых. Рабочих на “восьмом” не хватало катастрофически. Директор завода Калистратов требовал у директора училища, чтобы тот выпустил досрочно хоть две группы учащихся (человек 50). Недоученный молодняк директору не дали, зато, когда фронт отодвинулся от Москвы, дали футбольную команду. Чтобы была понятна логика тогдашних спортивных руководителей – спортивное общество “Зенит” объединяло рабочих оборонных предприятий, за исключением авиационных, которые принадлежали к обществу “Крылья Советов”. Да и выбор завода-патрона для футбольной команды едва ли был случайностью. До войны в Болшеве – Калининграде находился один из известных в стране спортивных центров, связанный прежде всего со знаменитой болшевской трудкоммуной. Команды мастеров болшевского “Динамо”, футбольная и хоккейная, играли на весьма приличном уровне (об этом авторы уже писали – см. “НГ”, 30.12.97). В болшевской трудкоммуне было создано несколько серьезных спортивных производств: коньковый завод с заграничным оборудованием (“снегурки” и “нурмисы”), спортмеханический завод, завод спортивного инвентаря (включая теннисные ракетки), лыжная, обувная и трикотажная фабрика. Наконец, на болшевском стадионе было одно из лучших в Подмосковье полей. Случалось, что московские команды начинали сезон именно здесь. Знаменитый футболист и тренер Валентин Николаев вспоминал далекий 40-й год: “В 1939 году поле “Динамо” разбили донельзя, весна была поздняя, стадионы не успели подготовить к сроку, и вся футбольная Москва в мае ездила в Болшево – там играли и “Динамо”, и ЦДКА, и “Металлург”, и все другие московские команды, кроме “Спартака”, начавшего с разъездов. Электрички, идущие в Болшево, походили на поезда времен гражданской войны – кто забрался на крышу, кто пристроился между вагонами, кто повис на поручнях...” Но все это было до войны, а после ее начала на том самом почти идеальном поле болшевского стадиона были врыты две зенитки: такая позиция максимального увеличивала сектор обстрела. То, что “Зенит” оказался не где-нибудь, а в Калиниграде, и пересекся с давней спортивной традицией трудкоммуны, оказалось удачей. Здесь умели и любили играть в футбол и футбол понимали. ФИГУРЫ И ЛИЦА Костяк “Зенита” образца 1943 г. составили вернувшиеся из эвакуации ленинградцы во главе с Петром Дементьевым, легендарным Пекой. До войны он выступал за ленинградское “Динамо”, а в русский хоккей – за “Сталинец”, в некотором смысле предтечу “Зенита”. В 37-м он сыграл за московское “Динамо” с басками (и забил). Этот небольшого росточка (163 см), хрупкий, но заводной, обладавший филигранной техникой игрок умел сделать дурака из любого своего опекуна. Таких, “маленьких-удаленьких”, у нас всегда любили, и в предвоенные годы Пека был даже более знаменит, чем его брат Николай. Его узнавали на улицах, шоферы выставляли его портреты на ветровые стекла своих машин. Может быть, только Бобров, Бобер , пользовался после войны такой же всенародной любовью, как когда-то Пека. Вратарь Леонид Иванов, как и многие выдающиеся наши игроки, начинал с русского хоккея, в середине 30-х стоял в воротах команды завода “Электрик”, где играл вместе в юным Всеволодом Бобровым и его братом Владимиром, исключительно одаренным спортсменом, которому путь в послевоенный большой спорт закрыло ранение на фронте. Л.Иванов дебютировал в чемпионате страны еще в 1939-м, и к 43-му был уже авторитетным, но при том достаточно молодым игроком. Как и большинство вратарей, Иванов был человеком суеверным и появлялся на поле в неизменной экипировке: нахлобученная на лоб “вечная” кепка, темно-серые, вернее, белесые трусы, и наконец, серо-буро-зеленый, наверное, ни разу не побывавший в стирке знаменитый свитер – вратарский талисман... И в матчах 1943-го, и в кубковых баталиях 1944-го Иванов подтвердил старую истину: вратарь – полкоманды. Колоритнейшей фигурой был правый край Борис Левин-Коган. Он выделялся на поле лысой головой, стремительностью, пониманием игры, а за пределами поля – интеллигентностью и необыкновенной музыкальностью; едва ли кто еще из футболистов прошлого да и из нынешних мог дать сольный фортепьянный концерт на вполне приличном уровне. Самым молодым в команде был Сергей Сальников, летом 43-го ему еще не было восемнадцати. Андрей Старостин воспоминал потом, что приметил Сальникова еще до войны, в Тарасовке, где была спартаковская база: талант есть талант, его трудно не заметить. Потом Сальников станет одним из самых умных и техничных наших игроков; кстати, Эдуард Стрельцов признавался, что знаменитый свой пас пяткой он подсмотрел у Сальникова. В “Зенит” откомандировали также пятерых спартаковцев: четырех ветеранов, чемпионов и обладателей Кубка СССР 1938-39 гг. – Петра Корнилова, Григория Тучкова, Николая Гуляева (в будущем знаменитого тренера), Алексея Соколова, а также известного хавбека Константина Рязанцева. Появление в составе возвращенной из Казани ленинградской команды знаменитых московских игроков, при всей условности исторических аналогий, чем-то напоминает помощь, оказанную “Пахтакору” после авиакатастрофы 1979 г. Хотя есть и другая, несентиметальная сторона проблемы: у всех команд, кроме ЦДКА и “Динамо”, в том числе и у “Спартака”, в военные годы возникали проблемы с бронированием футболистов; существовали разного рода лимиты, и переход пятерых спартаковцев в команду, приписанную к военному заводу, по сути дела сохранял их в футболе. Наконец, кроме Л.Иванова, в команде оказались еще два известных вратаря: А.Квасников, выигравший еще в 1936 г. чемпионат страны в составе московского “Динамо”, а в 1938-м игравший за победный состав “Спартака”, и Б.Грищенко. Правда, большинство этих игроков были близки к завершению своей карьеры, из всех их после войны довелось по-настоящему поиграть только А.Соколову и К.Рязанцеву, который, кстати, только в 1949 г. уступил свое место левого полузащитника “Спартака” девятнадцатилетнему Игорю Нетто. Тренировал “Зенит” в 43-м Константин Квашнин, опытный, но еще совсем не старый московский тренер. До войны Квашнин успел выиграть чемпионат страны с “Динамо” (в 1936-м – ему тогда было всего 39 лет) и со “Спартаком” (в 1939-м), что, вообще говоря, немногим удавалось. Квашнин был большим любителем музыки, виртуозно, а по утверждению Михаила Якушина, даже на профессиональном уровне играл на балалайке. Капитанствовал в “Зените”, насколько помнится, левый защитник Пшеничный. По сути дела, команда была профессиональной: из игроков, приехавших из эвакуации, работал (на Мытищинском вагоностроительном, выпускавшем военные вездеходы) только Николай Смирнов, по футбольной специальности правый инсайд, – и порой появлялся в команде за несколько минут до игры, взмыленный, чумазый, перемазанный тавотом... Естественно, в “Зените” оказался кое-кто из местных игроков. Надо сказать, что местные спортивные кадры ценились еще до войны: Владислав Жмельков из Полипок начал играть за московский “Спартак” еще в 1938-м, тогда же стал чемпионом СССР и прослыл лучшим в стране отразителем пенальти. Кстати Жмельков все четыре года войны провел на фронте: гвардии старшина, разведчик, два ранения, медаль “За Отвагу” и орден Славы. Вся штука в том, что Жмельков, когда его призвали в армию в 1940-м, отказался играть за ЦДКА: служить, мол, буду, а играть – только за “Спартак”. И оказался в одной из далеких воинских частей, а потом на фронте. Впрочем, его героическая военная биография, наверное, не совсем типична футболиста команды мастеров предвоенных лет. Василий Трофимов ушел из болшевского “Динамо” в московское накануне сезона 1939 г., примерно в это же время и по тому же маршруту отправился Николай С. Медведев (хотя и болшевском “Динамо”, и в Москве он преуспевал больше в хоккее с мячом, нежели в футболе). Иван Конов, блестящий правый край и инсайд “Спартака”, а затем и “Динамо” второй половины 40-х – начала 50-х, уже в 17 лет, оставив 10-й класс, начал в выступать в классе “А”, за одну из двух сборных команд профсоюзов, кои, волей футбольного начальства были созданы накануне чемпионата страны 1941 г. и запущены в чемпионат на равных правах с командами клубными... В 43-м в “Зените” оказались Фридрих Марютин, впоследствии заслуженный мастер спорта, участник знаменитого (5:5) матча с югославами на Олимпиаде 1952 г., отличавшийся успехами на футбольном поле еще в пионерлагере трудкоммуны (где его звали Фридка), и Алексей Королев, один из авторов этих заметок, поигравший последовательно за все команды болшевской трудкоммуны, от детской до первой мужской. Эти двое “показались” Квашнину в двухсторонних играх, ранее он, естественно, о них не слышал. Оба были на год-два старше Сальникова и оба претендовали на место в центре нападения, наряду, кстати, с сыном старшего тренера. Наконец, играли в “Зените”, и прилично играли, Николай Червяков, мастер упомянутого выше ремесленного училища (попеременно с Тучковым на месте правого защитника), и обладатель мощного удара Евгений Кузьмин, физрук расположенного неподалеку от Подлипок военно-инженерного училища, боровшийся за место на левом краю нападения с ветераном Корниловым и юным Сальниковым. ФУТБОЛ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ Несколько слов о соревнованиях военных лет. Как известно, чемпионат страны 1941 г. был прерван; матчи, назначенные на воскресенье 22 июня, уже не игрались. Но в Москве футбольная жизнь еще некоторое время продолжалась. Был организован чемпионат столицы. 16 октября 1941 г. должен был состояться решающий матч “Динамо” – “Торпедо”, но как раз в этот день в столице было введено осадное положение. Доиграть чемпионат не удалось. В 1942 г., когда еще продолжались ежедневные воздушные налеты, уже игрался новый чемпионат Москвы. Это еще не был большой футбол: соревновались команды коллективов физкультуры. Наряду с известными всем клубами играли команды с созвучными времени названиями: “в/ч т. Бурова”, “в/ч т. Иванова”... К 1943 г. общая ситуация изменилась, решили провести двухкруговой чемпионат Москвы среди команд мастеров, в столицу были возвращены многие игроки, эвакуированные на восток, другие были отозваны из воинских частей. Тех, кто служил в Москве, стали отпускать из частей на тренировки и игры. Именно начиная с 43-го пошел настоящий, серьезный футбол. Блистали довоенные звезды: А.Пономарев, В.Федотов... Всходили, вызывая волны восхищенных болельщицких пересудов, новые: Бобров, Сальников, Конов, Хомич... Кстати, команда “Авиаучилища”, за которую в 1944 г. играл Всеволод Бобров, заняла в чемпионате столицы последнее восьмое место. А Бобров тогда был уже далеко не юношей и с ним мало кто мог сравниться. Значит, уровень чемпионатов был вполне приличным. В годы войны, года до 44-го, главная арена стадиона “Динамо” была замаскирована от вражеских самолетов (на поле ставили декорации, имитировавшие лес, трибуны накрывали маскировочными сетками – слишком близко были штаб Московского округа ВВС и военный аэродром, и столь зримые ориентиры, как огромная чаша стадиона, были нежелательны. Играли на малом поле “Динамо”, на стадионе “Сталинец” в Черкизове (ныне “Локомотив”), на поле водного стадиона в Химках, в Сокольниках, то ли на Ширяевке, то ли на “Алмазе”, сейчас уже трудно вспомнить... “Зенит” домашние матчи проводил на поле “старого” стадиона в Калининграде (нынешний стадион выстроен неподалеку). Стадион, правда, был тогда неказистый: тесный павильончик, где в дни игр негде было повернуться, да футбольное поле с трибунами на 2–2,5 тыс. мест. Лучшее в округе поле в Болшеве, как уже было сказано, заняли зенитчики. Играли днем, выход был бесплатным, и в общем, на игры народ собирался. На матчи в Москву команда ездила в стареньком побитом автобусе, который, впрочем, местные умельцы поддерживали на ходу, и не было случая, чтобы он встал. Ни о каких врачах, массажистах речи, разумеется, не было. Кстати, команда в 43-м играла в голубых футболках с надписью “Зенит”, как и сегодня. Да, в чемпионате Москвы 43-го года “Зенит” занял шестое место при восьми участниках, набрав в 14 матчах 13 очков при вполне приличном соотношении мячей – 22:22. Впрочем, это было не столь уж и важно: таких страстей, какие сопутствовали футболу в более позднее время, да хоть в эпоху соперничества ЦДКА и “Динамо” во второй половине 40-х – начале 50-х, тогда не было. Война как-то приглушила спортивные амбиции. Хотя спорт есть спорт, азарт здесь всегда присутствует, народ наш – заводной, и одному из авторов этих заметок кто-то из спартаковских защитников во время совершенно не злой игры, врезал по ноге и, пробив самодельный бамбуковый щиток, рассадил мосол до кости. Глубокая вмятина от этого удара видна до сих пор. * * * Те, кто ведал в военные годы судьбами нашего футбола, сделали главное – они сохранили для Ленинграда команду. После снятия блокады “Зенит” вернули в родной город. Зенитовцы увезли с собой Сальникова и Марютина. Зато Петр Дементьев в Ленинград не вернулся по семейным обстоятельствам, и еще долго, лет семь-восемь, играл в московских командах. В чемпионате Москвы 1944 г. команды под названием “Зенит” уже не значилось; зато это название в том же году появилось на Кубке СССР... Та знаменитая кубковая победа воспринималась как спортивный подвиг и в то же время как проявление некой высшей справедливости, знак возрождения истерзанного войной и чудовищной блокадой города. В легендарной команде, одолевшей в финале 27 августа 1944 г. грозный ЦДКА, играло восемь человек из “Зенита” образца 1943-го: Л.Иванов, Копус, Пшеничный, Бодров, Левин-Коган, Н.Смирнов, Ларионов, Сальников. Легенда состоялась, что бы там ни происходило дальше. А происходило разное, от последнего места в 1967-м юбилейном году, когда команду оставили в высшей лиге только потому, что она представляла город-герой – колыбель Октября, до победы в чемпионате СССР 1984 г. Но чемпионство той садыринской команды, как и нынешняя победа в Кубке России, – это все же события чисто спортивные. Не просматривается за ними значимого исторического подтекста, делающего неординарное событие – легендой, да и вовсе необязательно, чтобы каждая большая победа создавала почву для появления героических мифов. Хотя нынешняя победа “Зенита” прекрасна уже тем, что дает нам повод вернуться к легенде 1944-го. На фото: "Зенит" - обладатель Кубка СССР 1944 г. |
||||||||||||
